Звук твоего сердца - страница 6

— Он думает ты бесцеремонный нахлебник. Как ему еще вести?!

— Ну, спасибо, милый, за репутацию, — в досаде я бросил подушку на не заправленную кровать.

— Я не стану заявлять неокрепшему подростку, что предпочитаю трахать мужчин.

— Всю жизнь скрываться будешь? — я умел быть язвительным.

— Столько, сколько мне потребуется, — а Алекс жестким, — Так принципиально? Не потерпишь?

— Ну, знаешь…

— Знаю, потерпишь.

— А если ночью плохо станет?

— Я вывел телефон в коридор, около твоей двери стоит. Беспрепятственно позвонишь в скорую.

— Вывел?… — немного удивляюсь.

— Да. И хватит истерить. А то решу, что ты возомнил себя моим законным супругом.

— Вот еще! — я повержен.

Конечно, мне хотелось, чтобы ради меня Алекс наплевал на все условности и открылся семье, но нет… Жертвовать можно только ради действительно дорогих людей, а меня он не любил.

Однако, я хорошо помню ту ночь.

И даже сейчас по прошествии семи лет ее тонкий аромат не выветрен из моей памяти. Я вновь словно погружаюсь в звенящую тишину заспанного жилища. О, да… То была действительно особенная ночь…

Боря преспокойно дрых в комнате, и в полной ночной тишине огромной питерской квартиры я мог уловить его нетерпеливое сопение. Бессонница. Дверь в каморку открыта, я смотрю, как по полу ползет лунная тень, серебря унылую плитку кухонного пола. Стыки между плитками проявляются сильнее, резче, и пол теперь походит на молочно-белую шоколадку. Хочется уйти по ней в небо, как когда-то Понтий Пилат в небезысветном романе.

— Обидно… — прошептал я в ответ на многоголосное тиканье старинных часов по всей квартире. Я лег лицом вниз, прячась в простынях. Всунул наушники и тут же врубил музыку. Агата Кристи и их «Звездочет»: «А как бы мне новыми нитками сшить, Мой немыслимый путь».

Вот уж точно… А никак. Вздыхаю, еще раз, потом часто-часто, чувствуя, как дрожит мое дыхание. Больно ранит крохотное внимание Алекса.

Внезапно меня сковывает крепкий захват, я вздрагиваю, но мне прикрывают рот и быстро вытаскивают наушники.

— Тихо, — голос Алекса, — Борю разбудишь. Совсем ты очумел от своей музыки, хоть ночью не слушай.

— Что ты здесь делаешь? — говорю с явной обидой.

— Я здесь живу…

— Вот и иди в свои королевские покои и спи.

— Ну что с тобой? — в голосе Алекса проскальзывает некое подобие озабоченности, — Хватит кукситься.

— Мне не нравится, что ты со мной, как с рабом! Понял?

— Я же просил потерпеть, совсем немного…

— И так каждый раз! Ты забыл, мы партнеры, но не господин со слугой…

Алекс мотает головой, притягивает меня ближе и отчаянно целует, прикусывая губы.

— Так и знал, что ты соскучился, — шепчет он мне на ухо и заваливает на спину, устраиваясь сверху.

— Эй! — пытаюсь протестовать я, — А Боря?

— А мы тихо. Решил побыть этой ночью с тобой… — Алекс водит пальцами по моему подбородку, поднимается к губам, чуть погружая кончики пальцев в рот, и сильнее прижимается бедрами.

— Ты странный…

Он не отвечает, его руки ласкают меня, и я забываю обо всем на свете, особенно о спящем Борисе. Изгибаюсь под его сильными руками, даря улыбку превосходства. Алекс знает, как выбить меня из равновесия и я уже весь горю. Он смачивает меня и, разводя руками мои ноги и держа за ступни, входит. Быстро проникает, наращивая темп до предела. Хлипкая раскладушка скрепит и стукается об стену, грозя вот-вот развалиться на части. Наши бедра соприкасаются глухими шлепками. Я начинаю стонать, Алекс все тяжелее дышит. Он падает на меня и движется внутри отрывисто, быстро, как кролик. На полу валяется мой i-phode и я слышу из наушников раздается задорное рычание панков из КиШ: «Палача невеста!». Прикрываю глаза, мое тело захлестывает жар, и гормон радости расплывается дрожью по коже. Ногтями впиваюсь в спину Алекса, рву на себя, он чувственно реагирует, прижимая бедра еще плотнее, а я продолжаю его движение изгибаясь. Мы оба протяжно стонем. Выступающий солоноватый пот смешивается от трения наших тел, как подтверждение особого духовного единения. Я и Алекс теперь одно целое. Он кончает в мое раздраженное бешеным движением нутро, я вздрагиваю и, оказавшись в плену его нетерпеливых рук, не смею давить возбуждения. Мой живот орошает вязкая жидкость, блестящая в свете луны серебром. Алекс валится рядом, мы оба, почти в унисон тяжело дышим, медленно остываем в объятиях друг друга.