Алкмеониды и Филаиды афинские - страница 23

Здесь опять же встает вопрос, какой Совет хотел распустить Клеомен: если придерживаться мнения о том, что государственное устройство было реформировано уже до спартанского вторжения, то это должен был быть новый Совет Пятисот. Но нам кажется более вероятным, что реформы были осуществлены позднее, и мы полагаем, что это был Совет Четырехсот, учрежденный Солоном и существовавший до реформ Клисфена[120].

Не совсем ясным является упоминание семисот изгнанных Клеоменом семейств (oikiai). П. Левек и П. Видаль-Накэ отождествляют их изгнание с исключением из списка граждан нечистых по происхождению (Ath. pol., 13,5) и отделяют его от изгнания собственно Алкмеонидов[121]. Однако Геродот, а вслед за ним и Аристотель определенно пишут, что изгнанные были enageis, запятнанные скверной. Уэйд-Джери полагает, что они принадлежали к партии Клисфена, и Исагор данным актом решил эту партию обезглавить. Чрезмерной может показаться и сама цифра — 700 семей, являющиеся потомками участников Килоновой смуты[122]. Но, с другой стороны, возможно, это были и не одни Алкмеониды, да и после убиения сподвижников Килона прошло около 120 лет, причем «скверна» передавалась и по мужской, и по женской линии (в середине IV в. до н. э. спартанцы будут требовать изгнания Перикла как причастного к этому святотатству, хотя он был Алкмеонидом со стороны матери — Thuc., I, 127)[123]. Сказать что-либо более определенное по этому поводу трудно из-за недостатка сведений, предоставляемых источниками.

Как известно (Her., V, 72–73; Aristot. Ath. pol., 20, 3), вторжение спартанцев закончилось неудачно: они были изгнаны вместе с Исагором, Клисфен возвратился в Афины и тогда, как кажется, и начал проводить свои реформы.

Но дело Спарты еще не было проиграно: ведь Клеомен был побежден, придя лишь с небольшим отрядом, и если бы Спарта переправила через Истм сильное войско, Аттика вряд ли смогла противостоять нашествию[124]. Афиняне это понимали и «были убеждены, что предстоит война с Клеоменом и лакедемонянами» (Her., V, 73). Столкнувшись с такой опасностью и не найдя союзников в Греции, афиняне отправили посольство в Сарды для заключения союза с персами. Сатрап Артаферн обещал заключить союз, если афиняне «дадут царю землю и воду», то есть при условии подчинения Персии. «Послы же, желая заключить союз, согласились, приняв это на свою ответственность. Впрочем, по возвращении на родину они подверглись суровому осуждению за эти самостоятельные действия» (ibid.).

В рассказе Геродота о посольстве в Персию ни слова не говорится о роли Клисфена в данном мероприятии. Историк мог умалчивать о причастности к этому самого Клисфена, так как после Греко-персидских войн такие действия считались позорными. Хотя в другом месте (Her., IV, 113; 121–124) он приводит слухи, далеко не лестные для Алкмеонидов, а именно о союзе с персами во время битвы при Марафоне. Тем не менее, отправление посольства в Сарды произошло, скорее всего, не без ведома Клисфена, который стоял тогда во главе государства. Е. Уолкер весьма подробно рассматривает этот вопрос и приходит к выводу, что обращение к Персии — результат политики Клисфена, который, зная заранее условия такого союза (тут Уолкер ссылается на связи Алкмеонидов с Сардами времен лидийских царей), все же предпочел подчинение Персии капитуляции перед Клеоменом. Послы же, действуя по указанию Клисфена, понесли потом наказание вместо него, как если бы действовали по своему усмотрению. Автор также обвиняет Клисфена в том, что он был первым человеком в Элладе, который подтолкнул Персию к вмешательству в греческие дела; Алкмеониды же в его интерпретации предстают партией проперсидской ориентации[125].

С Е. Уолкером полемизирует П. Клоше, справедливо отмечая, что когда посольство отправлялось в Сарды, Афины, во-первых, находились под угрозой нового вторжения со стороны Спарты и ее союзников, и, во-вторых, ничего еще не указывало на то, что Персия собирается завоевать Грецию. Тогда как несколькими годами позже, получив от Артаферна приказ принять назад Гиппия, афиняне наотрез отказались и «твердо решили открыто воевать с персами» (Her., V, 99). Что же касается взаимоотношений Клисфена с кланом Алкмеонидов, то П. Клоше считает, что политика Клисфена — это необязательно политика всего этого рода: нет доказательств, что даже если Клисфен и признал власть Персии, это было сделано с согласия всего или большей части рода (мнение о неоднородности Алкмеонидов разделяет и В. М. Строгецкий)