Коврижка - страница 22
и на двести семидесятом ходу черные одержали победу с перевесом в полтора очка. «Прощай», — сказал я Рифли, саду, а вместе с ними и дому, в котором прожил восемнадцать лет. Мимо пронеслась тень облака. И…
Пора улетать с Земли…
Решил я утром того дня, когда мне исполнилось восемнадцать. Не знаю почему, но эта мысль пришла мне в голову сразу, как я открыл глаза. Вчерашний день вместил в себя следующие события: с утра я прослушал три лекции подряд — по введению в философию, по всемирной истории и по английскому языку, после обеда поплавал в бассейне, а вечером вышел за кормом для домашних черепашек. Вот написал и понял, что ничего-то и не произошло за целый день. Точно, ничегошеньки. Свет в зоомагазине был выключен, и я, купив сигарет и бананового молока, вернулся домой, по дороге думая о пяти голодных черепахах. И мне исполнилось восемнадцать. Вот так я и встретил свой день рождения. И прямо в тот момент — к слову, было это год назад — мне подумалось: слишком…
Ни рыба ни мясо…
Этот мир. Я по-прежнему не знаю почему. Еще до вчерашнего дня это был мир, где я без тени сомнения плавал в бассейне и держал дома черепах. Слишком… ни рыба ни мясо. Разве нет? И весь день у меня было такое настроение, будто пошатнулась держащая трех слонов и мир на них черепаха. Этот мир — на чем он стоит в самом деле? Разговаривая с хозяином зоомагазина, я был погружен в свои мысли.
«…и черепаха умерла?» — «Да, сегодня утром я обнаружил ее труп». — «Простите меня. Вчера я закрылся пораньше, чтобы успеть в кино». — «Как фильм?» — «А. Ни рыба ни мясо. Какая черепаха умерла? Та, которая страдала от паразитов?» — «Нет. То Гун, а умерла очень, очень большая…» — «Случайно не кожистая черепаха?» — «Нет, еще больше». — «Тогда… вряд ли, конечно, галапагосская черепаха?» — «Нет, гораздо больше, даже чем Галапагосские острова. Настолько огромная, что я не мог рассмотреть ее полностью». — «О, неужели?» — «Да». — «О, ваше понимание относительно размеров домашних питомцев заслуживает восхищения!» — «Вы считаете?» — «А как же! Домашний любимец-то есть, разве любовь не безгранична?»
Умершую черепашку звали Гун. Да, так. Гун с восьми месяцев страдал от паразитов, и в конце концов его жизнь оборвалась всего-навсего на шестом году из-за хозяина зоомагазина, который ушел в кинотеатр, а может быть, из-за моей лени. «Ни рыба ни мясо, говорит», — бормотал я, глядя на четырех черепашек, принимающих солнечную ванну. Я думал — пусть хозяин зоомагазина меня простит, — что теперь мир — что ни соври, это будет звучать ни так ни сяк — стал «ни рыба ни мясо». Признаться, умершую черепашку звали Юй, а в живых остались Гун, Шан, Чжи и… Цзюэ[8], самый тяжеловесный из четырех, принимая солнечную ванну, вдруг вспорхнул и… стал «Боингом-747» с разноцветными крыльями.
В двенадцать лет я получил почтовую открытку, на ней была следующая надпись: «Пока не покинешь Землю, невозможно осознать, что ты там имел на самом деле. Джеймс Ловелл». Автор этой мысли был астронавтом, летавшим на «Аполлоне», открытка пришла из Канады, ее отправителем был Дюран. Прочитав надпись на открытке, я купил пять черепашек. Пусть это никак не было связано с фразой на открытке — я точно знал, что у меня на Земле есть пять черепах.
Я уже не помню корейское имя Дюрана. Мы одинаково увлекались творчеством «Дюран Дюран», поэтому и стали друзьями, но Дюран перебрался в Канаду, я ни разу не выезжал за пределы Южной Кореи, а «Дюран Дюран» так ни разу и не посетили нашу страну. Прямо прообраз ТРИЕДИНСТВА — осознал я сущность сложившейся ситуации только тогда, когда впоследствии прочитал кодекс Хаммурапи. Когда появился интернет-чат, Дюран как-то сказал мне: «Представь огромный треугольник, в одной вершине которого находишься ты в Южной Корее, во второй — я в Канаде, а в третьей — „Дюран Дюран“ в Англии. Это — как раз первый шаг к постижению Бермудского треугольника».
Бермудским треугольником называют часть моря в виде воображаемого треугольника с вершинами в Майами, Бермудах и Пуэрто-Рико. Это огромное морское пространство площадью примерно в четыре миллиона квадратных километров раскинулось от 20° до 40° северной широты и от 55° до 85° западной долготы. Согласно «U. S. Coast Guard» 1973 года издания, в этом районе за прошедшее столетие словно туман, не оставив ни единого обломка, исчезло 53 корабля и 26 самолетов и было зарегистрировано более 8000 тысяч случаев подачи сигнала бедствия.