О первых началах - страница 42

; то же самое умозаключение можно было бы применить и к нетленному. Однако не получится ли так, что существует сопричастность только вечным предметам, например всеобщим? Во-первых, как было сказано, никакая вечность единому вовсе не соответствует; во-вторых, как тогда будет происходить отбор тех предметов из следующих за ним, которые будут ему причастны, и тех, которые нет, в то время как оно находится превыше всего — как тленного, так и нетленного?

Итак, самое правильное — это говорить так: все причастно единому и существует некая единая и неделимая причастность, присутствующая как одна и та же во всем разом, подобно тому как один и тот же солнечный свет оказывается подле всех вещей, пусть даже и не разом, поскольку он делим и телесен[273]. Что же касается единого, то оно стоит выше и неделимого сущего и, естественно, как одно и то же, сверхвсецело служит предметом причастности для всего, поскольку разделение относится к тому, что ниже его и причастно ему, но не к тому, что служит предметом участия. Действительно, именно так считал нужным мыслить о сущем Плотин: как о присутствующем в виде одного и того же и целого повсюду — сообща как для всего, так и для каждой вещи среди многих[274]. Однако, даже если причастность как сущему, так и единому неделима и едина для всего,— ибо сам способ участия в том и в другом одинаков,— она происходит от наличного бытия и выделяется из него.

Так что же отделяет второе от первого? Ведь подобное отделение ничем не отличается от обособления самого единого, а вслед за ним и соответствующего многого от единого, ибо эта природа возводит разделение к высшему. Тем не менее правильнее всего утверждать, что причастность ему не должна быть чем-то, отличным от наличного бытия, поскольку отнюдь не что-то иное дарует от себя нечто причастному ему, а само причастное — то, что оно есть. Вероятнее всего, такое состояние свойственно, скорее, материи и, вообще говоря, стихиям: последние даруют самих себя тому, что составляется из них, словно возникая в качестве материи того последнего. И если было бы сделано не это утверждение, а то, что материя, со своей стороны, не обладая ничем зависящим от нее, которое она могла бы отдать в дар, вручает космосу саму себя, то ведь она совершает подобное действие в качестве худшего, а единое — скорее всего в качестве лучшего, вкладывая самое себя во все и в каждое не как материю,— ибо оно привносит себя вовсе не как эйдос, а как первую сопричастность первой причине или, другими словами, как наличное бытие, имеющееся в причастном ему, причем не требующее даже отделения от последнего, пусть оно и происходит от него, поскольку причастно множеству[275].

Таким образом, выход за свои пределы начинается даже и не с этой причины, а рождается благодаря множеству[276]. От высшего начала происходят всеединое и, в свою очередь, всесущее; таков единый корень, предшествующий появлению побегов и самого ствола и оказывающийся уже всем деревом; таков и центр, где сходятся воедино все пределы множества прямых, который, будучи всеединым, предшествует разъединенности этого бесчисленного множества[277], причем подобная разъединенность следует за центром, но он выступает не как ее причина, а как движение связности к единому. Ведь, конечно же, и в случае единого выходами за свои пределы руководит причина, созидающая качество множественности: сущностным — сущностная, а единичным — единичная.

Однако все это священно, сверхъестественно и не соответствует всем нашим остальным мыслям, связанным с возникновением всего от единого и основанным на том предположении, что в обусловленном причиной всегда присутствует ее след, причем не только привходящий извне, но и следующий за ним и обладающий единой с ним сущностью. В самом деле, хотя предметом сопричастности служит, например, солнечный свет вообще, в глазах имеется некий, уже особенный, а не общий, солнцеподобный светоч; благодаря ему, являющемуся особенным, мы и соприкасаемся с общим. И разве сам Платон не говорит о том, что у души имеется некий свет очей и со светом истины необходимо соприкоснуться, направив его ввысь?