О первых началах - страница 48

Доказательством сказанного для себя я считаю то, что эти рассуждения вторят Ямвлиху, поскольку он говорит, что возводящая к единому причина была бы недостижима для отдельной вещи, если бы единое не соединяло себя со всем в общем порядке и не восходило бы вместе со всем к общему началу всего[302]. Стало быть, если всему вместе по природе свойственно восходить к этому началу, каждой же вещи самой по себе, в обособленности от всего, это по природе не положено, то совершенно очевидно, что и на свет от него появляется все вместе, что же касается отдельного, то оно не возникает от него само по себе, но одно отдельное происходит от другого[303]. И в том случае, когда речь идет обо всем вместе, но одно оказывается от него дальше, а другое — ближе, все эти определения появляются уже вслед за той природой, и в первом случае еще не будет ни удаленности, ни близости.

Таким образом, можно было бы, пожалуй, говорить о выводах для высшего, основанных на низшем вот в каком смысле: претерпев истиннейшие родовые муки, ты скажешь, что ни вот это все от него не отделено, ни оно от этого всего; впрочем, неверно и то, что они объединены между собой, являются тождественными и иными, подобными и неподобными, единым и многим, принадлежат к вещам одного порядка и разных,— ведь даже то утверждение, что оно предшествует всему, для него не подходит, как, стало быть, и обо всем нельзя сказать, что оно следует за ним. Итак, нет ни первого, ни второго, ни причинствующего, ни обусловленного причиной, ибо все это связано с некой взаимной определенностью,— то же, что есть, это совершенная неопределенность, причем не противоположная определенности, а всецелая простота и все в нерасторжимости. Действительно, это все существует как единое, причем как то самое единое, которое есть все, а не только единое.

39. Итак, пусть никому не покажется сомнительным то утверждении, что если все остальное происходит от единого, оно будет отделено от него и, следовательно, само единое будет отделено от всего остального, а если последнее соединено с ним, то не появится на свет, ибо, в полном несогласии с нашими соображениями, оно одновременно и не появляется и появляется на свет. В самом деле, данный путь единичного выхода за свои пределы является иным — тем, которого мы еще не осознаем, поскольку проводим разделение на пребывание, выход за свои пределы и возвращение,— тот же путь превышает подобные определения, не будучи связан ни с необходимостью объединения, поскольку на нем отсутствует разделение, ни с необходимостью разделения, так как на этом пути нет и объединения, ибо тогда выход за свои пределы как неопределенный предшествует тому и другому и лишь подобные состояния оказываются противопоставленными.

Далее, пусть никто даже и не исследует того вопроса, что если единое производит на свет нечто, то это нечто возникает, так как подобное возможно, только если единое действует, обладает способностью и наличествует. Стало быть, все есть вовсе не единое, а триада: наличие, сила и энергия[304]. Однако было сказано, что оно предшествует и энергии, и силе, и наличию,— ибо оно есть единое, а не триада,— впереди же всего остального оно располагается и как единое, и как триада. Вследствие того, что нам трудно мыслить и толковать то, каким образом оно порождает все, каковую способность мы тем не менее ему приписываем, необходимо воспринимать способ этого порождения в его чистом виде: как чуждый нам и совершающийся не путем действования, способности и наличия, а единым, предшествующим трем перечисленным таинственным образом.

Пусть никто также не говорит, что испытывает затруднения по поводу исходящей от него сопричастности: ни в связи с возникающей как особенная для отдельного, ни по отношению к общей и единой для всего, чтобы все происходящее от него могло бы быть ему причастно, так же как и в том отношении, что оно дарует нечто свое происходящему от него, или же, если подобного не происходит, то в том, что все обладает бытием не от него и у него нет ничего общего с ним,— ибо если это так, то либо оно будет присутствовать среди всего, причем не само по себе, либо все будет заключено в нем и ничего, кроме него, не будет. В самом деле, необходимо отметить, что апории подобного рода имеют силу в применении к производящему и появляющемуся на свет в разделении. И если мы определили, что выход последующего за пределы единого не связан ни с единством, ни с раздельностью, то точно так же дело обстоит и с исходящим от него совершенством и участием в нем: это самое даруемое сияние существует не потому, что единое предоставляет некую частицу себя самого, не потому, что оно удерживает при себе этот дар, и не потому, что оно обладает чем-то общим с другим, как и не потому, что оно полностью обособлено от него и не имеет с ним ничего общего. Действительно, все подобные противопоставления связаны с определенностью; единое же, как было много раз сказано, является неопределенным, и, значит, необходимо говорить, что все вместе заключено в нем и что оно не есть всего лишь само по себе обособленное; и еще правильнее сказать, что единое есть не все, а лишь предшествующее всему единое, воплотившее в простоте все вместе.