Валленштейн - страница 8

— Я уже всё обдумал и решил, ваше высокопреосвященство, — смиренно ответил Валленштейн. — Я буду сражаться за Святую Католическую Церковь, за святой апостольский престол и за Священную Римскую империю германской нации[16]. — С этими словами молодой рыцарь преклонил колени перед кардиналом, и тот с отеческой улыбкой благословил его.

Валленштейна проводил коадъютор ордена иезуитов Муцио Вителески, худощавый темноволосый человек среднего роста с пронзительными, горящими, как уголь, глазами.

— В твоей alma mater произошло много важных событий, о которых тебя велено предупредить, ибо, вернувшись на путь истинный и искренне раскаявшись в своих заблуждениях, ты вряд ли скоро освободишься от своей гордыни и честолюбия. Поэтому, надеюсь, если тебе сообщат, что место короля записных дуэлянтов успел занять другой, ты к этому отнесёшься с должным смирением.

— Кто же посмел посягнуть на мой трон? — воскликнул Валленштейн с негодованием.

— Мы так и предполагали, что твоя гордыня не смирится с таким положением дел. Имей в виду, сын мой, если тебе придётся столкнуться с достойным противником — а это так, — будь очень осторожен. Поверь, это очень страшный человек, самое настоящее чудовище.

— Кто он? — скрипнул зубами Валленштейн.

— Ты не видел этого человека и недооцениваешь его. Он появился в Падуе спустя неделю после того, как ты попал в руки отцов инквизиторов. Его зовут Отто Рихард Пенхацзен, барон фон Хильденбрандт-Штернберг. Он слушал лекции во многих университетах — в Гейдельберге, Фрейбурге, Кракове и даже в Сорбонне, и прибыл в Падую, чтобы изучать медицину. Ему хватило всего трёх недель, чтобы занять твоё место. Он искусно владеет не только любым видом оружия, но собственными кулаками и ногами. В Падуе, да, пожалуй, во всей Италии не найдётся такого сильного кулачного бойца и ловкого борца. Так что сын мой, смири свою гордыню. Твоё путешествие за подвигами может в любой момент оборваться, а тебе ведь ещё предстоит многое сделать во славу нашей Матери-Церкви.

Они шли тёмными пустынными улицами южного города, давно погруженного в ночную тень, и вполголоса переговаривались. За ними серыми призраками крались до зубов вооружённые четверо рослых послушников-телохранителей.

— Я сделаю всё, чтобы моё «путешествие за подвигами» не прервалось, ибо этого требуют высшие интересы, — торжественно заверил коадъютора ордена Иезуитов Валленштейн.

На этом они расстались. Муцио Вителески долго смотрел вслед удаляющейся тёмной фигуре молодого рыцаря, сокрушённо покачивая головой. Наконец сделал условный знак своим телохранителям, и все пятеро, словно призраки, растворились в ночи.

С бароном Валленштейн встретился ровно через неделю, в четверг, перед самым закатом, после того как вымылся в роскошном терме на вилле куртизанки Луизы ди Каприо, несмотря на наложенную кардиналом епитимию, основательно подкрепился и как следует отоспался. С этой известной и необычайно красивой женщиной, имеющей доступ даже в личные покои многих кардиналов, не говоря уже о епископах, рыцарь Валленштейн был в более чем в дружеских отношениях и поэтому частенько злоупотреблял её гостеприимством. Стройная, изящная, синеглазая брюнетка с необычайно белой и полупрозрачной, как у речной нимфы, кожей Луиза ди Каприо была без ума от молодого красивого рыцаря и всегда любезно предоставляла ему кров, а кроме того и отменные стол, совместные купания в терме и общую постель.

Валленштейну необходимо было набираться сил хотя бы ещё неделю, но он твёрдо решил встречу с противником не откладывать. Он прекрасно знал, что делать: вечером облачился в чёрный камзол, штаны с галунами, любимая шпага на простой кожаной перевязи с серебряной пряжкой заняла место на левом боку. За пояс он заткнул пару бельгийских пистолетов и кинжал. Короткий стилет он засунул за голенище ботфорта. Накинув довольно длинный плащ, скрывший в чёрных складках его высокую чадную фигуру, Валленштейн надвинул на самые глаза чёрную широкополую шляпу без всяких украшений и скрытно покинул виллу, оставив скучающую хозяйку и почти все свои наличные деньги, их, впрочем, было немного. Происходя из очень знатных, но далеко не богатых чешских рыцарей, он не привык швырять деньгами. Однако на этот раз изменил своим старым привычкам, отдав добрую часть своих скудных средств куртизанке.